Молл и город: хроники поединка титанов. Часть 3

DE-МОЛЛ: утрата парадигмы молла как путь возрождения города
Если представить себе пути развития современных городов и строительство моллов как некое противостояние, то его итоги сегодня демонстрируют, что очевидное преимущество находится на стороне структур концентрированной коммерции, которыми являются моллы.
Моллы продолжают строиться, причем разработкой их образа и концепции не гнушаются заниматься даже наиболее именитые архитекторы, традиционно ведя архитектурную практику вразрез урбанистической теории.
Но в то же время, именно это способствует поиску новой формы и парадигмы молла, способной минимизировать негативное влияние молла на урбанистическое окружение и проявить его урбанистически-благотворный потенциал.
Комментируя свое участие во многих проектах строительства моллов, Джон Клиффорд, глава архитектурного бюро Greenberg Farrow, отмечает: «Многие урбанисты яростно критикуют ситуацию (...), но, когда вы задумаетесь глубже, становится ясно, что весьма сложно представить лучшее использования земельных ресурсов, чем предлагает молл». Тут вспоминается афоризм У. Черчилля о том, что «демократия – наихудшая форма правления, если не считать всех остальных». При замене ключевого слова получим формулу, которой в большинстве своем следует архитектурное сообщество: «молл – наихудшая форма, но лучшей пока не существует».
Именно поэтому новые моллы предстают в узнаваемом облике дигитальностекляных конструкций М. Фуксаса или зубчатом металле, характерном для проектов Д. Либескинда. Многие из тех, кому совесть или имя не позволяют просто «закрыть глаза и сделать свою работу», концептуально оправдывают свои разработки поиском нового образа местности (в последнее время это все чаще – центры городов) или созданием привлекательных публичных пространств.
Через полстолетия после разработок В. Грюена, основным камнем преткновения в дискурсе молла является проблема общественного пространства, а вернее его возможности и полнокровности в среде молла.
Традиция оптимистической веры в общественный потенциал молла, продолжает существовать по сей день. Образ традиционного рынка – оживленного и интегрированного в городскую ткань – не дает покоя создателям новых моллов. Их проекты полны идеальных внутренних пространств (кондиционированных, укрытых от дождя и непогоды, украшенных, как новогодняя елка), как будто предназначенных для того, чтобы стать излюбленным местом пребывания многих и многих горожан. И тем не менее, их дальнейшая судьба не всегда осуществляет мечты своих создателей.
Противоположным полюсом являются заявления урбанистической критики об иллюзорности публичного пространства молла, стоящего на службе экономики перепроизводства и общества потребления. Одним из наиболее сильных аргументов последних является тот факт, что, не смотря на свою «открытость», пространство молла все-таки является частным, а значит, его использование налагает многие ограничения на свободу поведения посетителей. Показательным является, например, право на проведение акций протестов в моллах, которое особенно отстаивается в Америке.
С другой стороны, именно контролируемая иллюзия публичного пространства, в котором отсутствуют многие возможные неудобства настоящего общественного пространства (вандализм, преступность, грязь и хаос), способны в отдельных случаях улучшить общественную среду.
Р. Ингерсолл описывает ситуацию, в которой молл «City Walk» (построенный по проекту Йона Йерде (Jon Jerde) в 1990-х годах на северных окраинах ЛосАнджелеса) стал инструментом экономической регенерации и социального контроля, «укротив» жителей криминогенного района «хорошим» консумеристским поведением. Район стал в целом более спокойным и безопасным, а в стенах молла представители вооруженных группировок стали одеваться и вести себя, точно так же, как и другие покупатели.
Ядром многих концепций современных моллов является его создание как «не только молла», но и «чего-то еще». Американский опыт показал, во что могут превратиться загородные коробки, поэтому моллы, создающиеся сегодня в Европе и странах Востока, воплощают альтернативные варианты формы, вписанной в структурную и общественную ткань города.
Особой популярностью для их сооружения пользуются исторические (как правило, не слишком известные) и экс-индустриальные территории (изначально строившиеся на периферии, но оказавшиеся теперь центре города), которые подвергаются реставрации и интеграции в городскую схему. Недавними яркими примерами креативного использования индустриального наследия является строительство масштабного торгового центра Gateway Center в Бронксе, США и создание более скромного, но оригинального молла Dot Envelop в Любляне, Словения (который мы детально представим далее).
Старинный винный склад в парижском районе Берси был превращен в плотную сеть ресторанов и магазинов, интегрированных в урбанистическую ситуацию близлежащих жилых массивов, парков и офисов.
В Нью-Йорке бурно обсуждаются планы относительно строительства молла, использующего исторический фасад Кингсбриджского оружейного завода (Kingsbridge Armory), которые оспариваются представителями общественных организаций, видящих в коммерциализации объекта опасность для исторического наследия.
Но не только исторический объект, но даже исторический образ способен стать источником формы молла. Так, многие новые моллы восточных стран (создаваемые преимущественно западными архитекторами) претендуют на воссоздание локальных контекстов, претендуя на «истинну формы» в условиях осовремененных городов. Среди подобных моллов сразу вспоминаются строящийся молл в Абу Даби (по проекту бюро Foster and Partners), создатели которого стремились к воссозданию сумрачной интимности мусульманского саука, торговый центр Zen в Банкоке (Blocher Blocher Partners), провозглашающий возвращение к аутентичному восточному колориту, а также стамбульский молл, созданный по проекту бюро Foreign Office Architects.
Обратной стороной использования исторического образа является намеренное создание пространств «исторической подделки», которыми стали моллы, получившие название «фестивальных» (ставших с недавних пор весьма популярными). Создание подобных моллов связано с именами Джеймса Рауса и Йона Йерде. Среди классических фестивальных моллов Ghirardelli Square (бывшая шоколадная фабрика, Сан-Франциско, 1964), Quincy Market (Бостон, 1976), Horton Plaza (1985), каждый из которых пропагандирует возвращение к ярмарке, базару или даже Диснейленду. В организации внутреннего пространства подобных моллов работает принцип, изобретенный еще Уолтом Диснеем, но ставший каноном для коммерческой архитектуры: «Настоящая торговая улица делается слаще, если выглядит как подделка».
Классическому моллу, которому предстоит вписаться в городское окружение, приходится либо вертикализироваться, либо уходить под землю, растекаясь по всему доступному, как правило, нелинейному, пространству. Новые проекты предусматривают большую плотность (торговые центры, площадь которых измерялась гектарами, осталась в прошлом). Общие тенденции пешеходизации городов, характерные для массового урбанистического планирования 2000-х годов, не могли не коснуться и моллов, сделав одним из обязательных элементов открытые галереи, впускающие город в молл. Первым молом, пространство которого было не запечатано, а отрыто улице, стал River Center (Сан-Антонио, Техас, начало 1980-х). Наиболее масштабные проекты моллового строительства США: East River Plaza (Нью-Йорк, 2009) и упомянутый ранее Gateway – также разбиты открытыми галереями. Флорентийский молл Isolotto, автором которого является Марио Ботта, объединяет парк, крытый рынок ХIХ в. и площадь, на которой расположены общественные институции, что делает молл узлом городской жизни. Создание «обитаемых» моллов – структур, объединяющих жилье и коммерцию (которые вплоть до ХХ в. не были разделены) – является одним из наиболее удачных вариантов решения проблемы отчужденности молла. Старая мономодель постепенно отмирает (как и предполагал В. Грюен), и лозунгом новой политики стала формула: «моллы не только для покупок, но и для жизни».
Обвал рынка кредитования на покупку частных домов (как в США, так и в Европе), и растущая антипатия к хаосу пригорода заставили девелоперов рассматривать моллы как банки земли. Одним из первых городов, воплотивших эту инициативу, стала Алмере – один из пригородов Амстердама, центр города которого занимает открытый пешеходный молл, на верхних этажах которого размещаются офисы и жилые помещения. Эта же схема воплощена в создании проекта молла-квартала Belmar (Лейквуд, Колорадо, 2003 г.), воплощение которого было весьма успешным, в отличие от итальянского молла Serravalle-Scrivia, открытого практически в то же время. Типичная американская модель соединения жилья и молла, как всегда гипермасштабна. Взять хотя бы классический «Молл Америки» или новопостроенный Rego Park II в Квинсе (по проекту Ehrenkrantz Eckstut & Kuhn Architects), соединяющий торговый комплекс с 25-ти этажной башней жилого комплекса.
Создатели подобных проектов говорят о новой парадигме, новом стиле жизни, поэтому комплексы смешанного назначения на основе моллов (mixed-use mall) имеют еще одну разновидность: «lifestyle center».
Для комплексов подобного типа характерен несколько меньший масштаб, а также организация коммерческого сектора вокруг пространства, должного стать настоящей улицей города. Классическим моллом этого типа считается Canada’s West Edmonton Mall (1982), соединивший в себе каток и батут. Исследования общественного мнения, проведенные в США, продемонстрировали готовность людей к подобным преобразованиям. Ликвидация интровертированных и закрытых от внешнего мира комплексов, как развлекательный центр Metreon – тоже довольно симптоматична.
Однако урбанистические последствия от внедрения новой формы так же трудно спрогнозировать, как и будущее всех других мутаций, ставших результатом развития современной науки. На пути к «архитектурному и коммерческому разнообразию настоящего города», провозглашаемого среди основных креативных стратегий моллостроительства, находится множество ловушек.
На противоположном полюсе утопии молла-города лежит плоскость разнообразия, возведенного в степень бесконечности, главными характеристиками которого стало стирание иерархий, приоритетов и, в конечном счете – понятий о мире.
«В коммерческих центрах есть кафе, кино, книжный магазин, безделушки, одежда и еще много других вещей; [молл]… наподобие калейдоскопа, может представить все. Если большой магазин дает ярмарочное зрелище товаров, [молл]… предлагает утонченный концерт потребления, все «искусство» которого состоит как раз в том, чтобы играть на двусмысленности знака в предметах и превращать их статус полезного товара в игру «окружения», распространенную на всех неокультуру, где нет больше различия между высшим сортом бакалеи и галереей живописи, между «Плейбоем» и «Трактатом о палеонтологии».
Молл только тогда станет по-настоящему созидательным элементом городского планирования, когда окажется способным парадигматически воспрепятствовать возможному хаосу и смешению. Эту новую парадигму в литературе окрестили «де-моллом», подразумевая упразднение установленного значения старой формы и приобретение нею нового смысла – консолидирующего и дифференцирующего.

Автор: Марианна Давиденко
Источник: журнал "АСС"