Экоурбанизм в контексте перспектив посткризисного урбанизма. Часть 2.

Экопоселения
Механизмы образования экопоселений часто довольно различны, но преобладают гражданские инициативы, как правило, не имеющие финансовой поддержки правительственных структур. Финансирование проектов осуществляется преимущественно через фонды, созданные активистами, или путем персональных инвестиций. Причины возникновения такой формы организации сообщества долгое время выискивались (особенно представителями левой критики) в изменениях ценностей и приоритетов жителей развитых стран, когда их внимание переместилось с экономического благополучия на постматериалистические ценности. Сегодня это позиция стала не столь актуальной по причине резкого увеличения количества экопоселений в развивающихся странах, которым так и не выпало пройти этап «материалистического насыщения».

Первые проекты, названные «экопоселениями», обозначающие особый вид интенциональных сообществ, появились в начале 1970-х одновременно в США и Западной Германии. Однако импульсом для стремительного развития движения в 1990-е годы послужило основание Глобальной сети экопоселений (global ecovillage network (gen)), которая превратилась в ключевую институцию этой сферы. Первоначально сеть сообществ состояла из девяти участников, которые и сегодня остаются среди главных «китов» движения: Findhorn community (Шотландия), Farm (Теннеси, США), lebensgarten (Германия), crystal Waters (Австралия), Эковиль (Санкт-Петербург, Россия), gyurufu (Румыния), ladakh Project (Индия), Manitou institute (Колорадо, США) и Ассоциация устойчивых сообществ Дании. Позднее возникли локальные ответвления этой сети, как «Российская сеть экопоселений» и другие. На сегодняшний день архивы gen являются главной информационной базой по устойчивому развитию, а сама организация активно занимается продвижением и поддержкой моделей более щадящего отношения к окружающей среде.

Для более глубокого понимания достижений и перспектив экопоселений как альтернативной и урбанистически устойчивой формы необходим анализ всей совокупности проблем, с которыми сталкиваются сегодня экопоселения, и которые они способны преодолеть тем или иным образом. Нужно напомнить, что, начиная с середины 1980-х годов, на теоретическом и концептуальном уровне неоднократно производились попытки «перепродумать» и «переопределить» соотношения природы и общества, разнесенные на противоположные полюса восприятия еще эпохой Просвещения. Несостоятельность этой дихотомии в условиях нарастающего экологического дисбаланса породила необходимость поиска понятия, воплощающего принципиальную неразрывность «природы» и «общества» и отражающего эту гибридность жизни в мире.

Следует отметить попытки переопределения отношения общества и окружающей среды через понятия «коэволюции», «обоюдной контингенции» и «сложноструктурной конструкции», «коконструктивизма» теории активной сети, «экологического диалога» и «метаболизма». Параллельно в трудах представителей радикальной экологии проводился поиск альтернативных теорий объяснения экологической ситуации, в результате чего оформились три главные ее ветви: глубокая экология, социальная экология и экофеминизм.

Глубокая экология нашла объяснение экологическому кризису современности в идее антропоцентрического гуманизма главной составляющей ведущих идеологий современности, с либеральным капитализмом и марксизмом включительно. В стремлении освободить человечество от материальных лишений поиском возможностей управления природой, современные общества отвергли факт причастности человечества миру природы, что в данной ситуации явилось критическим. Социальная экология не склона видеть экологический кризис результатом господствования антропоцентрических теорий, но обвиняет деятельность авторитарных социальных структур, воплощенных наиболее наочно в капитализме и современных проявлениях социализма. Наконец, экофеминизм винит в сегодняшней экологической ситуации патриархат и «логику доминирования», согласно которой произвольный элемент системы, признанный (не всегда заслужено) высшим относительно остальных, определяет (не всегда оправдано) общую стратегию поведения относительно остальных (низших) элементов системы.

Ценно, что на уровне интуитивной практики экопоселения отвечают на все эти коллизии, предлагая альтернативные модели развития вне рамок устоявшейся парадигмы, поскольку изначально позиционируют своих жителей внутри экологически целосной системы, не признающей доминирования над природным окружением и прессинга в социально гибкой среде сообщества.

Важным фактом является то, что практика экопоселений отказывается от длительной традиции противопоставления города (как порождения культуры и цивилизации) природе, в рамках которого природа воспринимается скорее в качестве внешней спонтанной красоты, чем ключевой составляющей окружающей среды. Поскольку подобное противопоставление имеет прямое отношение к восприятию города, его планированию, обустройству и управлению, – прямым его следствием становятся главные городские проблемы: загрязнение воды и воздуха, нехватка ресурсов, высокое энергопотребление, наводнения и другие катаклизмы. Ликвидация самого противостояния может помочь избавиться от многих сопутствующих им проблем.

С помощью соответствующей внутренней политики экопоселениям удается также ликвидировать и другую критическую проблему городов, которой является отчужденность его жителей. Ключевую роль играет то, что экопоселения являются интенциональными сообществами, что отличает этот тип поселений (объединяющий людей со схожими взглядами на жизнь с их принципиального согласия) от многих других. Речь идет о создании общества, основанного на понимании и сотрудничестве (в противоположность обычному, где преобладают жадность и соперничество), путем построения особой среды, обусловленной повседневным языком и культурой. Так, например, жители экопоселений часто демонстрируют глубокие знания об окружающем мире природы: об источниках энергии и воды, о практическом значении использования солнечного света для освещения, отопления и энергоснабжения, а также о возможных разнообразных экологических последствиях таких ежедневных потребностей, как еда, использование водопровода или утилизация отходов. Как уже отмечалось, модель сообщества, действующая в экопоселениях, выходит за рамки парадигмы привилегированности человека, что позволяет расширить определение сообщества и создать иные критерии определения правильного и неправильного.

Однако следует отметить также преобладание идеологической доминанты определенной части экопоселений, выходящее за рамки природоохранных стратегий. Нередко их члены сплочены идеей, имеющей более сильные идеологические корни: религиозные или радикальные. Наиболее распространенными стимулами для формирования интенциональных сообществ исследователи называют религиозные побуждения, желание политических или экономических реформ, а также стремление к самореализации. Тем не менее, практика показывает, что наиболее продуктивными и долговечными остаются те поселения, в которых идеологическая компонента если не минимизирована, то тщательно сбалансирована. Однако именно особенности мировоззрения обитателей обуславливают тип и особенности каждого отдельного сообщества, что усложняет определение экопоселения как чистого урбанистического типа, и позволяет лишь выделять наиболее характерные черты каждого из них.

Как мы уже неоднократно отмечали, структура экопоселения разрушает дихотомию городского и сельского, в прошлом определяющую индустриальный способ организации общества. Несмотря на то, что дословный перевод слова «ecovillage» приближает его к понятию «экодеревни», единой модели экопоселения не существует, и даже наиболее строгие их определения не включают эту особенность (например, los Angeles ecoVillage – − небольшой район Лос-Анжелеса, следующий принципам устойчивого развития, а ряд экопоселений Германии существуют на территории бывших концентрационных лагерей, традиционно считавшейся непригодной для жизни). Экологические общины, организованные в сельской местности, предоставляют своим членам возможность выращивания собственной продукции и развития навыков сельской жизни, основанных на самообеспечении и уверенности в своих силах. Сообщества, организованные как центры отдыха или обучения, центры холистической медицины и школы устойчивого стиля жизни – тоже часто располагаются за городом.

Однако на протяжении последних лет старые центры все чаще используют эту модель для возрождения городских сообществ. В экопоселениях городского типа существуют различные методы поощрения участников, среди которых наибольшее распространение имеет снижение расходов на жилье, совместная оплата услуг и оживленная социальная сцена. Некоторые городские сообщества организованы как жилые кооперативы, объединяющие определенные социальные группы: студентов, пожилых или людей с ограниченными финансовыми возможностями – позволяя им совместно владеть собственностью, использовать ресурсы, принимать решения и быть частью сообщества более цельного и взаимосвязанного, чем в обычных домах или квартирах. И хотя создание подобных очагов устойчивости, как правило, требует намного больших усилий и ресурсов для реформирования городского пространства, именно эти проекты наиболее показательны для понимания специфики трансформаций, необходимых современным городам. 

Не удивительно, что в развивающихся странах и регионах Восточной Европы преобладает другой тип экопоселений, организованных в сельской глуши или среди нетронутой природы. В отличие от западных (условно прогрессивных), восточные (условно регрессивные) экопоселения чаще практикуют отказ от благ современной цивилизации, чем поиск альтернативных путей их достижения. Чаще такие общины пропагандируют возвращение к традиционному способу жизни без каких-либо новаций, сохраняя и возрождая вековые традиции своих предков. Альтернативный (прогрессивный) подход к созданию экопоселений состоит в нахождении путей минимального устойчивого воздействии на среду обитания, которое сочетается с высоким качеством жизни. Поселения такого типа имеют больший потенциал для пропаганды возможностей экологически сознательного стиля жизни для большинства людей, демонстрируя полноценность экологически сознательной жизни и опровергая жертвенность следования экологическим нормам. Однако общим звеном этих качественно разных сообществ является более глубокий смысл, который жители всех экопоселений вкладывают в понятие своего «места проживания», которое для них не столько дом, город или государство, но целостная живая система среди многих других систем (многие жители экопоселений предпочитают термин «биорегион»).

В сосуществовании друг с другом и со всем сообществом земли (в которое входят растения, животные и микроорганизмы), жители экопоселений развивают своеобразную «этику земли», которая способна стать ключом к определению смысла сообщества в гораздо более широких пределах, чем традиционно понимаемое человечество.

Таким образом, выступая в качестве «лабораторий масштаба сообщества», экопоселения верифицируют социальные и экологические новации последних десятилетий, а также проводят поиск наиболее оптимальных методов устойчивого усиления локальных и региональных экономических систем. Их функционирование как центров жизни и обучения, нередко связанных со школьными и университетскими программами, куда учащиеся могут приехать для работы и исследований, играет уникальную роль в воспитании ценностей устойчивой культуры. Как отметил профессор Брайан Гудвин, соучредитель Института теории сложных систем Санта-Фе и активист движения экопоселений: «Что действительно необходимо современному миру, так это особое внимание к обучению совместному проживанию, а не индивидуальному успеху». Становится очевидно, что многие модели устойчивого развития, разработанные практикой экопоселений, применимы в качестве альтернативного подхода к оживлению урбанистической среды современных городов, и даже, возможно, для создания новой парадигмы пригорода. В условиях недостижимости договоренностей и компромиссов на уровне государств и политических сил, создание экопоселений как локальных инициатив стало единственно возможной альтернативой создания сильной, децентрализованной основы для устойчивого функционирования сообщества, которая возвращает поселениям человеческий масштаб, соединяя в себе сплоченность маленьких городов с культурным разнообразием больших.

Автор: Марианна Давиденко
Источник: журнал "АСС"